заявка для McCreation

[niiraell]

Заявка: "Но ладно, пусть будет Кенсей/Шухей)) Уж очень после последнего фика хочется продолжения)
Романс, с юмором, Казешини, оказывающий хозяину посильную помощь в совращении капитана крайне приветствуется. ХЭ и рейтинг. "
Блин, я мучилась с ними, как Ромео с Джульеттой, никак они не хотели яоиться. Ну никак, хоть убей.
Рейтинг получился низкий, R, юмора мало.
Вобщем - что выросло, то выросло, не люблю писать проды.

С тех пор, как в их отряде появился капитан, Хисаги не виделся с Юмичикой. То ли тот каким-то шестым чувством понял, что уже не нужен замороченному Шухею, то ли сказал кто. Наблюдательных в Готее хватало, и Мацумото первая из всех. Напиваться с ней было прямо-таки опасно: сболтнешь что-то не то, все – подруга дней суровых спешит устроить твое счастье. Тем более что пила она больше всех остальных, но пьянела плохо. Как-то они с Кераку-тайчо на спор ящик сакэ выдули в два рыла – и хоть бы что. Хисаги с Кирой уже давно спали в углу комнаты Рангику, а та все еще вела задушевные разговоры с Шунсуем. Хицугая-тайчо эти регулярные попойки ненавидел лютой ненавистью, но поделать ничего не мог. Лейтенанта десятого было не переделать. А еще она дружила с Юмичикой, как ни странно – подруг ей не хватало, что ли? Тем не менее, Аясегава мог запросто остаться ночевать у Рангику, полночи проведя в трепе о косметике и тряпках, за просмотром журналов, протащенных с Генсея контрабандой. Сплетничали про них, конечно, но судя по снисходительной ухмылке Иккаку – тот был в курсе и нисколько не возражал. Так что Мацумото вполне могла рассказать Юмичике о том, что Хисаги теперь в нем не нуждается.
- Чего задумался? – широченная ладонь с размаху опустилась на плечо Хисаги – тот чуть не ткнулся носом в только что дописанный отчет. – На пьянку-то идешь?
- Да я… - Шухей украдкой потер плечо, замялся, чтобы не палить Рангику, но, похоже Кенсей был в курсе.
- Не парься, я тоже иду, - произнес Мугурума, снимая капитанский хаори. – Интересная она, эта Мацумото. И часто вы у нее собираетесь?
- Каждую пятницу, - со вздохом признался Хисаги. Все равно капитан узнал бы.
- Ага, понятно, - Кенсей подошел к своему столу, убрал тушечницу, кисти, сложил в стопку отчеты. – Да бросай ты эти бумажки, не убегут они никуда. А вот сакэ может и не достаться. Так что догадайся, кому за добавкой бежать?
- Самым трезвым? – осторожно спросил Хисаги, прибирая на столе.
- В точку, лейтеха. Ну, а раз ты все знаешь, сгоняй ко мне в комнату, притащи ящик, что я там оставил, - Кенсей подмигнул Шухею. – Я так подумал, что народу приглашено много, а сакэ, как всегда будет мало. Рангику героическая женщина, если все время угощает на свои.
- Неправда, - Хисаги прямо-таки почувствовал, как скулы порозовели – а ведь капитан прав. Они с Кирой частенько напивались у Мацумото нахаляву. Денег она с них не брала, только услугами. Ну, сделать кое-чего, да из Генсея контрабанду протащить. Неужели пышногрудая красавица понравилась его капитану? Да уж, такая не может не понравиться…
- Все-все, поменьше болтовни, - махнул рукой Кенсей.
На пятничную вечеринку у Рангику собралось неожиданно много народа. Шухей увидел бликующую лысину Иккаку, но Юмичику рядом не заметил – тот не слишком-то любил подобные мероприятия. Были почти все лейтенанты и несколько капитанов: неизменный Кераку, Роуз, Синдзи, Кенсей и, как ни странно, Зараки. Ячиру уже носилась среди лейтенантов, выпрашивая вкусненькое, хотя в руках у нее уже имелся довольно внушительный пакет – наверное, Укитаке передал.
Кира помог Шухею дотащить ящик до стола, под которым стояли таких же четыре. Похоже, все капитаны решили внести свою лепту и принесли по ящику.
- Будет весело, - произнес Кира таким тоном, как будто представил назавтра собственные похороны. Впрочем, похмелья никто не отменял, и неизвестно, проснутся ли они завтра у себя в комнатах. Хисаги иногда как-то умудрялся дойти к себе на автопилоте, а иногда оставался у Мацумото, которая похмельем почти не страдала и утром поила страждущего остатками сакэ. Вот и сейчас, оглядев ящики, Хисаги понял, что заночует здесь. И как бы бутылку припрятать для опохмела назавтра? Только бы потом вспомнить, где спрятал.
К ним подскочил Ренджи и утащил обоих к остальным, сидевшим на полу – за столом такое количество синигами не уместилось бы. Хисаги досталось место наискосок от капитана, наблюдать за ним было неудобно.
- Ну как он? – тихо спросил Кира, который уже успел налить саке по пиалкам – чоко, и подал одну Шухею.
- Кто? – вопрос застал врасплох, мысли Хисаги раскатились, как бусины.
- Капитан, - терпеливо произнес Изуру. – Сработались?
- Да, - кивнул Шухей. – Он совсем не такой, как Тоусен. Ребят сразу на тренировку выгнал, никаких речей не толкал. Нормальный капитан. Вроде как понравился нашим… У тебя как?
- Все в порядке, - улыбнулся Изуру, тепло глянув на болтающего с Шунсуем Роуза. – Кампай!
Шухей выпил. Потом еще и еще, когда увидел, что Кенсей мило беседует с Рангику, и та вовсю кокетничает. Впрочем, не кокетничать Мацумото просто не могла – для нее это как не дышать. Вот только Хисаги от этого было не легче. Он понимал, что такому мужчине не может не нравиться чертовски обольстительная Рангику. Было время, он и сам за ней приударял. Пока в глаз не получил, да при Гине. А Ичимару потом ходил усмехался – умел, лис, появляться в ненужное время в ненужном месте.
В голове поселился ровный гул, когда Хисаги поднялся, чтобы выйти на улицу. Срочно требовалось отлить, а сортир десятого отряда, как назло находился довольно далеко. Кира глянул на Шухея полупьяным взглядом, но ничего не сказал.
Некоторые уже стали играть в «Правду или вызов», но у Хисаги эта игра энтузиазма не вызвала, даже когда Зараки заставили с выражением прочитать хокку, стоя на стуле. Высоченный капитан доставал потолок своей макушкой, торчащие косицы гнулись во все стороны, Кенпачи ругался, Ячиру хохотала до слез.
Свежий вечер заставил Шухея немного протрезветь. Вдохнув холодного воздуха, Хисаги направился знакомым маршрутом.
Вернувшись, Шухей не обнаружил ни Рангику, ни Кенсея. Дальнейшее Хисаги запомнил плохо. Он помнил, как Кира подливал новый сорт саке ему в чашку, как Иккаку затеял спор и Ибой, кто больше выпьет, потом играли в «камень-ножницы-бумага». Шухей проигрывал в эту игру раз за разом, и приходилось пить. Иногда казалось, что ему в чашку подливает саке его занпакто, но это уже скорее веселило, чем раздражало. А потом – как отрезало. Вроде бы, ругающийся на все лады Казешини вел, почти тащил его домой, а Хисаги настаивал на продолжении банкета в Руконгае и хотел, чтобы занпакто станцевал ему танец маленьких лебедей, потом пытался вырваться, чтобы показать, как это делается.
А потом всю ночь ему снилось, что он занимается сексом с капитаном.
Проснулся Хисаги на мягком и теплом, и решил, что таки дошёл до дома. Настораживала только странная теплота слева, но первая мысль была, что это Кира. Еле разлепив глаза, Шухей, скосил взгляд влево – накрытый простыней бугор ничем не напоминал хрупкие очертания Киры. Да и помещение было явно не комнатой лейтенанта. «Где это я?!» - первая паническая мысль пронизала похмельную голову Шухея. А еще он заметил, что из одежды на нем оставались лишь браслеты и ошейник. «Бля, с кем это я?!» - вторая паническая мысль заставила Шухея сползти с футона и заметаться по комнате взглядом в поисках одежды. Как назло его хакама валялись на столе, верхнее косодэ – у порога, нижнего он не нашел совсем, а фундоси вообще подевались неизвестно куда, равно как пояса, таби и варадзи. Стараясь не шуметь, Хисаги натянул на себя хакама и потихоньку прокрался к двери. Его жутко мутило, хотелось пить, но ужас происходящего перекрывал все остальные чувства.
Простыня зашевелилась, заставив Шухея замереть на месте и облиться холодным потом. Из-под белого полотна показалась рука. Смутно знакомая мужская рука.
Хисаги не стал ждать, пока хозяин комнаты покажется полностью и пулей вылетел за дверь. Сердце стучало, как сумасшедшее, воздуха не хватало – и только очутившись у себя, Шухей смог судорожно вздохнуть с облегчением, прислонившись к холодной стене голой спиной. Он провел ночь у капитана в комнате, в его постели, но хоть убей – не помнил ни минуты с того момента, как отвел Киру отлить на улицу. Может, и не было ничего – он был пьян в хлам. И Казешини ему просто приснился.
Хисаги прошел в ванную, сбросил падающие без оби хакама, залез под душ. Хорошо, что сегодня выходной, и можно не показываться на глаза капитану. Да еще в таком плачевном виде. Прохладная вода била в лицо множеством капель, снимая головную боль и приводя мысли в порядок. Так что все-таки могло случиться? Как он оказался в спальне капитана, да еще голый? Почему одежда разбросана? Неужели это он такое натворил по пьяни?
«Все, больше не пью», - твердо решил Хисаги, выходя из ванной. Такого пробуждения даже Айзену не пожелаешь. Голова все равно гудела, как медный гонг, болела, словно в этот гонг бил настырный монах, мутило и дико хотелось пить.
- Ну что, протрезвел, алкаш? – Казешини сидел на столе, качая ногой и мрачно глядя на хозяина. – На кой тебе сдались эти лебеди?
- К-какие лебеди? – уставился на него Шухей, даже замерев на мгновение.
- Маленькие, - непонятно ответил занпакто. – Забыл уже?
- Не помню я никаких лебедей, - нахмурился Хисаги, потирая лоб – от боли не избавило, но отвлекло. – Зима на улице, при чем тут эти птицы?
- Вот и я хотел бы знать, - Казешини спрыгнул со стола, снова мрачно зыркнув на лейтенанта. – Хотя у тебя к концу вечера алкоголь вместо крови тек, наверное ты не помнишь нихера ничего.
- Не помню, - согласился Шухей. – Может ты расскажешь, что было?
- Вы все напились в дым, - поморщился Казешини. – И мне пришлось тебя до дома переть. Ты от меня требовал каких-то маленьких лебедей, и в Руконгай. Говорил, что будешь танцевать для капитана стриптиз.
- А как я у него в комнате очутился? – с надеждой глянул на занпакто синигами.
- Не знаю, - отмахнулся тот. – Я дематериализовался. Потому что такого унижения ни один занпакто не вынес бы.
- Я тебя оскорбил?! – изумился Хисаги, даже про головную боль позабыл.
- Ты сказал, что я – черный лебедь, чтоб они все передохли, и обязан танцевать, - казалось, что занпакто был зол не на шутку. – А ты, наверное, забыл, что я – боевое оружие?
- Ну прости, - покаянно произнес лейтенант, ощущая себя на удивление мерзко. Мало того, что напился, так еще и Казешини обидел ни за что. – Тебе не нужно было материализовываться.
- Ты опять бы натворил какую-нибудь глупость, - поморщился Казешини, и потянулся открыть окно. – Кстати собирался уже идти бить морду Юмичике. Если бы не я…
- Спасибо, - искренне поблагодарил его Хисаги, содрогнувшись с макушки до пяток. Неизвестно, сколько бы он пролежал в четвертом, если бы действительно пошел. – Бля, надо же… В жизни больше так не буду напиваться! И что на меня нашло? Но как же я у капитана оказался?
Казешини не ответил, вскрывая пачку печенья, протащенного с Генсея.
- Растолстеешь, - рассеянно произнес Хисаги, ероша и так нечесанную шевелюру на болящей голове.
- Сам дурак, - отозвался занпакто, захрумтев лакомством. – Найди у меня хоть каплю жира! Я тебе не Гегецубури. Просто это вкусно, а мне так редко перепадают вкусности. Слушай, влюбись ты наконец в своего Кенсея! Тогда и мне хорошо будет.
- Он весь вечер с Рангику провел, - опечалился Хисаги сразу же, как только вспомнил причину своего состояния. – Вот я и напился.
- Ну и придурок, - поморщился Казешини. – Ну что, легче стало?
- Вчера – да. Неплохо повеселились, - признался Шухей, вспоминая пьянку и окончательно сникнув. – И я все-таки выяснил, что тайчо предпочитает девушек…
- Тогда почему ты у него в комнате проснулся? – ехидно поинтересовался занпакто. – Проверь – задница не болит?
- Ничего у меня не болит! – вызверился Хисаги, хотя это была не совсем правда. Болела голова и все тело, как будто от долгой тренировки. Но после пьянки и не такое бывает. Казешини нарочно провоцировал его, только вот цели его были непонятны. Шухей достал таблетку шипучего аспирина, бросил в стакан с водой.
Казешини даже присел возле, наблюдая, как таблетка растворяется в воде и шипит, выделяя множество пузырьков.
- И ты это будешь пить? – подозрительно покосился на хозяина занпакто.
Хисаги молча взял стакан и выхлебал содержимое в один долгий глоток под пристальным взглядом меча.
- Хор-рошо, - выдохнул он – все-таки хоть немного заглушил жажду.
Требовательный стук в дверь заставил Шухея вздрогнуть от неожиданности. Он до того на мгновение дезориентировался, что не сразу распознал реацу капитана. Пришлось идти открывать, бросив на Казешини предупреждающий взгляд.
Кенсей ввалился к лейтенанту, держась за голову.
- Слыш, это… - Мугурума поморщился, едва взглянув на лейтенанта. – У тебя опохмелиться есть? Чет я вчера перебрал…
- Не… - Хисаги не успел даже возразить, как капитан рванул к столу – отчего-то там появился кувшин с сакэ, вместо черной фигуры занпакто. Кажется, даже холодный, иначе отчего бы весь в каплях воды?
Кенсей присосался к кувшину, даже постанывая от удовольствия. Поставив полупустой кувшин на место, Мугурума оглядел фукутайчо прояснившимся взглядом.
- Ты меня спас, - благодарно произнес капитан. – А то я как-то не озаботился опохмелом запастись… А ты предусмотрительный, хорошо. Это ты меня до комнаты довел?
- Вряд ли, - честно ответил Хисаги, облившись холодным потом. Нифига себе сходили на пьянку – никто ничего не помнит! – Я сам не знаю, как домой попал.
- Значит вечер удался, - обрадовался Кенсей. – Сегодня нам начнут рассказывать, что там было! Главное, чтобы без глобальных разрушений, а то Совет нам устроит…
- Там был Кенпачи, - напомнил Хисаги.
- Тогда разрушения возможны, - кивнул Кенсей. – Так если не ты меня до дома довел, тогда кто же? Я там вещи чьи-то нашел, вроде на твои похожи.
Хисаги как можно беззаботнее пожал плечами и произнес:
- Да я вас и не уволоку, вы ж тяжелый.
- А, хм, ну да, - Мугурума смерил гибкого и стройного Шухея взглядом, потом себя – из него, крепко сбитого, могло бы выйти полтора таких лейтенанта. – Слушай, я все про татуху твою спросить хочу, - он тронул татуировку на щеке. Хисаги замер. Внутри все перевернулось от одного только прикосновения, почему-то в лицо бросилась краска.
- У вас такая же, я и запомнил, - трудно выговорил он, кивнув на татуировку на рельефном, как бронеплиты, животе Кенсея, видневшуюся в полураспахнутом юката. – На всю жизнь запомнил. И как дрались, защищая нас, сопляков.
- Вот как, - Кенсей рассматривал лейтенанта, словно впервые увидел. Раньше у них не получалось поговорить по душам, день был забит под завязку делами. – И ты поэтому в синигами пошел?
- Не было бы способностей – не пошел бы, - отмазался Шухей. Он хотел сказать что-то еще, как в ванной что-то с грохотом рухнуло.
«Убью этого поганца», - подумал Хисаги, срываясь с места. Кенсей непостижимым образом опередил его, и в ванную они ворвались едва не застряв в узком дверном проеме. Однако ничего страшного не обнаружилось – просто отчего-то упала полка, на которой стояли косметические принадлежности.
Кенсей подобрал с пола подкатившийся к самому порогу флакон с шампунем, с любопытством прочитал надпись.
- Хмм, - он с любопытством глянул на Шухея. – Хороший. Где берешь, в Генсее?
Покрасневший Хисаги кивнул. О нем, как о лучшем контрабандисте, знали в Готее все, пользовались его услугами регулярно, и, естественно, покрывали как могли.
- Давно пора наладить оттуда поставки, - проворчал Кенсей, собирая еще пару флаконов, рассматривая каждый.
- Совет не одобрит, - высказался Хисаги. Почему-то очень хотелось, чтобы Мугурума никуда не уходил…
- С Советом всяко договориться можно. Или просто в известность не ставить, - отмахнулся капитан, рассматривая место, откуда все упало. – Слушай, да у тебя тут делов на две минуты.
И действительно минут через десять полка была на месте, а словарь Шухея обогатился такими понятиями, как «дрель», «дюбель», «саморез» и «шуруповерт». Правда за инструментами Кенсею пришлось сходить к себе, но Хисаги было приятно подавать ему их и иногда нечаянно касаться сильных пальцев своего тайчо.
И когда Мугурума ушел, Хисаги рассеянно собирал рассыпанные флаконы и ставил на свежеприкрученную полку, понимая, что ему хочется находиться рядом с Кенсеем. От него шла такая энергия, что равнодушным остаться было просто невозможно. Шухей вздохнул. Что ж, если тайчо предпочитает женщин, то он просто будет для него хорошим лейтенантом, вот и все.
- Тупишь, хозяин, - произнес Казешини, возникнув в дверном проеме. – Я для кого стараюсь вообще?!
- Так это ты полку обрушил? – Хисаги повернулся к нему со зверским лицом.
- Вы так мило тут сидели, - хихикнул поганец, оглядывая ремонт. – Он та-ак на тебя смотрел! Слышь, по-моему, он уже готов, давай действуй уже!
- Ты мне за лебедя мстишь? – прищурился Хисаги.
- Мстю, - согласно кивнул занпакто. – Тьфу бля, мщу то есть! У меня память хорошая. Из вас выйдет отличная парочка.
- Да женщин он предпочитает, женщин!! – рявкнул вышедший из себя Хисаги. – Сгинь ты, наконец…
- А с чего ты взял-то? – удивился Казешини, ловко пригибаясь, чтобы пущенный флакон с пеной для ванны не попал в него. – В конце-концов ты в его постели проснулся, а не Рангику. И твои вещи он у себя нашел, а не лифчик Мацумото.
- За что мне такое наказание, - простонал Хисаги.
На следующий день Шухей отправили с патрулями, так что Кенсея он видел лишь несколько минут. Дежурство выдалось тяжелым, как ни странно: пустые лезли из стихийно открывающихся гаргант часто, будто нарочно. Если бы Хисаги не был уверен в том, что Айзен надежно упакован в Улье, то подумал бы, что это его диверсия. Дежуривший вчера одиннадцатый жаловался на скуку, а вот девятому не повезло. Правда лезла больше всего мелочь, с какой любой рядовой справится, хотя и много.
Хисаги носился от одного поста к другому, проверяя, нет ли раненых, и справятся ли рядовые, не вызвать ли подмогу и помогая убивать пустых посильнее. Казешини, к счастью, слушался безупречно, ни разу не выбрыкнул, и у Шухея отлегло от сердца. Но успокоился он рано. Ближе к вечеру самый дальний пост на севере запросил подкрепления и Хисаги рванул туда.
Прибыв на место, он сразу понял, что дело плохо – в Руконгай прорвалась одна из экспериментальных тварей Айзена – недо-арранкар. Такие прорывались редко, и убить их было проблемой – регенерация мгновенная, сразу шкуру не пропорешь, проблема даже для лейтенанта. Двое раненых уже лежали в кустах, остальные шестеро сдерживали тварь как могли.
Лейтенант подозвал одного из них и отправил за подкреплением. Справится Хисаги или нет – неизвестно, а пускать холлоу безобразничать дальше нельзя. Хотя бы задержать до прихода помощи. Шухей подобрался ближе, кивнув рядовым, чтобы выстраивались в боевой порядок. Холлоу был отвратителен. Огромный, белый, с несколькими клешнями и суставчатыми ногами, которых оказалось не меньше восьми – две уже отрубленные валялись неподалеку. Сквозь маску маячило человеческое лицо, но говорить чудовище, кажется, не умело. Единственным слабым местом Хисаги посчитал дыру пустого – если правильно прицелиться, можно располовинить холлоу за один удар. Вот только слишком много у него конечностей – не подпустит.
Шухей активировал шикай и сорвался в шунпо. Рядовые отвлекут на себя внимание неповоротливого холлоу, а он попробует его убить.
Все оказалось не так просто. Тварь заметила Хисаги каким-то непостижимым образом и едва не сбила его клешней на землю. Шухей увернулся, успев отрезать одну из клешней, хотя его чуть самого не зацепило. Тварь начала аккумулировать серо – рядовые бросились в рассыпную. Но холлоу сосредоточился только на Хисаги – пальнул, но не попал, тот едва увернулся еще от двух клешней.
Лейтенант скользнул под брюхо твари, та заметалась, взрывая конечностями тучи пыли, но в итоге лишилась еще двух. Хисаги пришлось отскочить подальше – холлоу был в ярости, да и дышать уже стало нечем. Он снова начал набирать энергию для серо. Только вот он прицелился на дальние кусты, где прятались раненые. Шухея это взбесило, и он скакнул прямо к уродливой голове твари. Острейшее лезвие вошло точно посередине морды, проломив маску, Шухей дернул за цепь, чтобы срубить голову вторым лезвием. От жуткого рева заложило уши. Недо-арранкар с размаху стал пригибаться, стараясь смахнуть Хисаги всеми конечностями. Медленно. Слишком медленно. Лезвие Казешини снесло верхнюю часть черепа твари. И в этот момент острая боль пронзила лейтенанта - из груди торчал острый коготь, который тварь вогнала ему в спину. Пятно крови расплывалось по косодэ, немного, вместе с резкой и пульсирующей болью, но Хисаги только сильнее вогнал Казешини в маску, распадавшуюся как хрупкий фарфор, и только потом потерял сознание.
- Бля, Хисаги, мать твою! – услышал он сквозь сплошную красную пелену родной голос капитана, но посчитал, что это ему почудилось. Не мог Кенсей так быстро прийти. – Очнись, лейтеха, дыши!
Хисаги не мог. Дышать было до одури больно, он вообще не понимал, почему еще до сих пор жив. Потом он смутно чувствовал, как его поднимают, но не кладут на носилки. Большие надежные руки держат его, как маленького и ему так хорошо... Тепло…
Хисаги пришел в себя в госпитале – он понял это еще не открывая глаз, по специфическому запаху. Боли уже не было, ощущение покоя обволакивало как вода, позволяя покачиваться на теплых волнах, даже глаза открывать не хотелось. Хисаги осторожно вдохнул и разлепил веки. Да, госпиталь. Он был отгорожен ширмой, рядом на стуле спал капитан, положив голову на руки на кровати раненого.
- Тайчо, - просипел Шухей. Но тот не услышал, продолжая спать. Хисаги смотрел на седой ежик волос, на каффы на ухе и думал, что он – никудышный лейтенант, раз позволил своему капитану переживать за него. Но в то же время понимал, что из отряда уйти просто не сможет. И ежик этот так давно хотелось потрогать.
Хисаги не смог побороть искушение и коснулся волос Кенсея. Коротко стриженые волоски щекотно кололись в ладонь, когда Шухей провел рукой.
- Хисаги? – капитан проснулся моментально, глядя на раненого. – Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, - ответил тот, отдернув руку, попытавшись спрятать ее под простыней, и чувствуя с досадой, как запылали щеки. – Давно я тут?
- Ночь уже, - Кенсей поднялся и с удовольствием потянулся, разминаясь. – А холлоу ты все-таки прикончил, молодец.
- Тайчо, я не справился…
- Ох, заткнись уже, - поморщился Мугурума, снова присаживаясь на стул. – Не справился он. Рядовые все живы, холлоу убит. Че тебе еще надо-то? Ну ранили немного, так Рецу сказала, что через пару дней выпишет. Все-таки дырка в тебе большая была.
И запустил пятерню во всклокоченные лохмы Хисаги.
- Хороший ты парень, лейтеха, - Кенсей улыбнулся, но серые глаза отчего-то остались настороженными. – Легко с тобой работать. Ты давай спи, сил набирайся.
Капитан поднялся, и голове Шухея сразу стало холодно – руку-то убрал.
- А я пойду, отчитаться ж еще надо, - губы Мугурумы дрогнули, словно он хотел сказать еще что-то, но передумал. Помолчав немного, добавил: – Завтра зайду.
И ушел.
Хисаги закрыл глаза. Капитан им недоволен – оно и понятно, загреметь в госпиталь, когда нужно писать кучу отчетов, да еще двое серьезно раненых.
- Он тут весь день между прочим сидел, - присел на кончик кровати Казешини. – Оклемался?
- Печенья нет, - брякнул Шухей, попытался вдохнуть поглубже, но не смог – грудь отозвалась глухой ледяной болью – словно там змея свернулась.
- Дурак ты, - обиделся занпакто. – Я тебе про тайчо рассказываю, что он тут сидел, пока ты в отключке валялся. Знатная дырка была, я уж думал трандец нам. Опять себя грызешь?
- Надо было подождать подкрепление, - просипел Хисаги, прижимая ладонь к ране – бинты покрывали его чуть ли не до пояса. – Просто сдерживать его.
- А смог бы сдержать? – ехидно прищурился Казешини. – Он тебе что, мелочь какая? За малым двоих не ухайдокал. Рядовые догадались сразу и тебе и капитану вызовы послать, потому он быстро прилетел. Так и сидел тут, пялился на тебя. А мог бы сразу свалить в отряд.
Хисаги молчал, глядя в потолок и мыслей не было никаких. Госпиталь был погружен в ночную тишину, откуда-то слышался тихий разговор дежурных, осторожные шаги по коридору, да сопение кого-то за ширмой.
- Так ты признаваться капитану собираешься? – поинтересовался Казешини, соскучившись сидеть просто так.
- В чем? – удивленно скосил на него взгляд Хисаги. – Я ничего не делал. А про холлоу он и сам знает.
- В любви, - Казешини склонил голову набок, мазнув шелковистой гривой по руке раненого – это было приятно. – Или дальше страдать будешь?
- Да не страдаю я, - Шухей подцепил кончик длинных волос Казешини и пропустил между пальцев, наслаждаясь шелковистой щекоткой. – Ни за что бы не подумал.
- Ты о чем? – насторожился занпакто.
- У тебя волосы такие мягкие. Я думал – они как проволока. А они – как шелк. Приятно.
- Да ну тебя, - Казешини смутился так явно, что Хисаги даже улыбнулся. – Вечно хрень какую-то несешь!
И исчез.
В эту же минуту послышались шаги и к нему за ширму заглянула Исане – высокая, строгая, подражающая своей тайчо.
- Как себя чувствуешь? – спросила она, подходя и сканируя рану ладонью.
- Уже нормально, - ответил Шухей. – Когда выпишут?
- Унохана-сан сказала, что послезавтра, - Исане налила в стакан воды из графина, стоящего рядом на тумбочке, вынула из кармана какие-то таблетки. – Выпей это и немедленно спать.
- Как рядовые?
- Средней тяжести, - ответила Исане, наблюдая за тем, как он послушно принимает лекарство. – С неделю продержим. Слушай, а что у тебя с Кенсеем?
- Ничего, - удивленно посмотрел на нее Хисаги.
- А. Тогда спокойной ночи, Шухей.
Через два дня Хисаги выписали, и он вернулся в отряд. Ничего вобщем-то не изменилось, он так же посматривал на тайчо во время заполнения отчетов, и выматывался на тренировках, чтобы не думать о постороннем. Все так же ему снились сумасшедше-жаркие сны, после которых приходилось по полчаса торчать в ванной, пытаясь справиться с проблемой. С Юмичикой такого не было…
Шухей пропустил две пятничных пьянки: одну - потому что Рецу, ласково улыбаясь, сказала, чтобы он берег организм, и назначила щадящий режим. Ослушаться ее лейтенант не посмел. А второй раз из-за дежурства – девятый как раз выгнали в патруль.
Следующая пятница настала так же быстро, как и остальные, только вот пойти расслабиться Шухею не удалось. Когда он пришел, оказалось, что саке уже закончилось, и его с Кирой отправили за добавкой. Кира был уже «тепленький», ящик с выпивкой тащил медленно, периодически роняя его себе на ноги. Хорошо, что кувшинчики были в соломе и не разбивались.
Напиться в дым Хисаги так и не удалось. Ящика снова оказалось мало, бутылочки разошлись моментально и в итоге Шухей шел с вечеринки почти трезвый. У самых ворот он увидел бодающего двери офиса Кенсея.
- Тайчо! – позвал он.
- Бля, заблудился, темно, как в заднице, - откликнулся Мугурума. – Слышь, фукутайчо, проводи меня до дома.
Хисаги подошел к нему и тот благодарно оперся об него.
- Пшли, - скомандовал капитан.
И они пошли, останавливаясь через каждые два шага и покачиваясь, как любимая сакура Бьякуи Кучики на ветру.
Хисаги открыл дверь капитанского домика и они оба ввалились внутрь.
- Хорошо пахнешь, - Кенсей ткнулся ему носом в шевелюру. – Мне нравится…
- Тайчо, вас уложить? – осторожно произнес Шухей, даже не пытаясь вывернуться из объятий Мугурумы. Его сердце стучало совсем рядом – ровно, сильно.
- Я сам… - Кенсей разжал объятия и шагнул к футону. – Я тут уже все приготовил. А. Раздеться. Он вытянул из хакама косодэ, но дальше все застопорилось – надо было развязать оби, а непослушные пальцы только скользили по узлу. – Фу, нахуй, завтра разденусь.
И плюхнулся прямо так. Хисаги вздохнул. Раз уж он самый трезвый, почему бы не помочь? Он подошел к футону, присел и стал развязывать пояса. Кенсей не мешал, глядя, как двигаются руки фукутайчо. Пояса Хисаги аккуратно повесил на стул, туда же отправил хакама и оба косодэ.
- Спокойной ночи, тайчо, - Шухей подошел к двери и оглянулся. Сердце его упало куда-то вниз: капитан смотрел на него абсолютно трезвым взглядом, оценивающим, холодным. Но всего мгновение – моргнув, лейтенант мог бы поклясться, что это ему все это почудилось.
- Иди-иди, - пробормотал Кенсей, неуклюже закутываясь в простынь и утыкаясь носом в подушку. – Спать…
В понедельник с самого утра Хисаги не везло. Он порезался, когда брился безопасной бритвой – как умудрился, сам не понял. Чай пил без ничего – запасы печенья выжрал Казешини, взявший привычку появляться, когда вздумается, что говорило о плохом контроле над занпакто. То, что в бою он слушался безупречно, еще ни о чем не говорило. Выходя зацепился неизвестно откуда взявшийся гвоздь и порвал хакама. Пришлось возвращаться и переодеваться. Так что в кабинет он вошел уже мрачнее тучи и почти не глядя на капитана принялся за работу. В последнее время сидеть напротив было пыткой – непрошено напоминала о себе та часть тела, которая не имела к работе никакого отношения. Вот и сейчас – глянув на тайчо, который всегда ходил с косодэ нараспашку, Шухей почувствовал, что возбуждается. Сразу же посадил кляксу на почти написанный документ. Хотелось смять злополучную бумажку, но Хисаги, еле сдерживаясь, трясущимися руками выбросил листок в корзину. Хотелось ткнуться лбом в прохладную поверхность стола и просидеть так до вечера. Пальцы уже успели покрыться пятнами туши и, чтобы отвлечься, Шухей стал методично оттирать их. Мысли злыми меносами носились в голове, заставляя Шухея мрачнеть еще больше.
- Хисаги, - позвал его капитан, и Хисаги едва его услышал. И снова подумал, что совершил ошибку, влюбившись в Мугуруму по уши. Ничем хорошим это закончится не могло. Лучше бы так с Юмичикой и встречался…
Кенсей смотрел на поднявшегося из-за стола Шухея так пронзительно, словно хотел понять, о чем думает его подчиненный.
- На сегодня свободен, - приказал он. – Проведешь тренировку и иди домой.
- Хорошо, тайчо, - согласно кивнул Шухей, и сложил кисти в ящик, убрал тушечницу. Набрал в грудь воздуха и выпалил: - Я хочу перевестись в другой отряд.
- С чего это? – удивился Кенсей, даже привстал.
- У меня свои причины.
- Свои, значит… - непонятно произнес Мугурума. И рванул с места так внезапно, что Шухей испугался.
Капитан схватил его за ворот и притиснул к стене так, что чуть не размазал по ней своего фукутайчо.
- Перевестись? – еще раз переспросил он, пытаясь поймать взгляд Хисаги, но тот упорно смотрел в сторону. – С хуя ли? В глаза мне смотри!
Шухей обреченно замотал головой. Он ни за что бы не признался Кенсею в своих дурацких чувствах – стыдно было неимоверно.
Колено капитана решительно вклинилось между его ног и Хисаги замер – его стояк уперся прямо в бедро капитана.
- Ну и что молчишь? – ухмыльнулся тот во все зубы, прижимаясь теснее. – Теперь я знаю, чью одежду у себя нашел – она тобой и пахла. Нахрен ты столько молчал, придурок?
- Тайчо…
- Еще не передумал насчет другого отряда? – рука Кенсея влезла в разрез хакама, добралась до тела и крепко обхватила член Хисаги.
- Я не… - Хисаги задохнулся, когда рука двинулась вверх-вниз. Колени подогнулись, пришлось вцепиться в Мугуруму, чтобы позорно не свалиться. Хорошо было неимоверно, Шухей постепенно растворялся в ощущениях нарастающего возбуждения. Как капитан поставил кеккай он даже не заметил.
- Будешь мне еще тут фортеля выкидывать, - ворчал Кенсей, распутывая на Хисаги пояса и укладывая животом на стол. – Думаешь, мне легко было сдерживаться? Но сегодня ты меня доста-ал!
- Тайчо… - просипел почти невменяемый Хисаги, не веря в происходящее. – Не надо…
- Да я тебя с самого назначения хочу, придурок, - наскоро подготавливая парня, произнес Мугурума. – И никуда я тебя не отпущу. Никогда.