Поздравительное

Поздравляю хитропопых Урахару Киске и Шихоин Йоруичи с днем рожения! Ох, не зря они родились в такое время....

@темы: поздравительное

---

ШунУки, написанные в подарок

NC-17, пвп, к 518 главе, где Шунсуя назначают сотайчо.

Назначение

Назначение
Кераку пришел, когда почти стемнело. Молча стал на колени возле сидящего на дзабутон Джууширо и ткнулся лицом ему в бедра. Укитаке погладил его по волосам, снимая резинку с дурацкими цветочками, запустил пальцы в густую шевелюру, успокаивая, массируя, расслабляя. Погладил затылок, закаменевшие плечи.
- Так надо, Шуу, - тихо произнес Укитаке, хотя тот не произнес ни слова.
Шунсуй тяжело выдохнул – бедро обожгло горячим воздухом. Плечи вздрогнули раз, другой, Джууширо гладил его по спине, успокаивая.
- Как я рад, что ты со мной, - услышал капитан тринадцатого глухой голос Шунсуя. – Но почему я?
- Логично, Шуу, - произнес Укитаке мягко. – Или ты или я. Меня все равно бы не выбрали по состоянию здоровья. Остаешься ты.
- Иногда я завидую Айзену, - буркнул Шунсуй. – Он без всяких угрызений совести перерезал совет. Ты не представляешь, как они меня бесят!
- Ты справишься, - убежденно произнес Джууширо.
Шунсуй поднялся, смотря в глаза Укитаке усталым больным взглядом.
- Или мы справимся, или Общество душ полетит к чертям, - произнес Кераку, с силой проводя рукой по лицу – щетина неприятно зашуршала под ладонью. – Как же все сложно…
- Не надо сожалеть о том, чего ты изменить не в силах, - произнес Укитаке, взяв большую горячую безвольную руку друга в свою и одобрительно сжав. – Лучше подумай о том, что можно сделать.
- Многое, - еще один тяжкий вздох вырвался из груди Шунсуя. – Но мне кажется, я не справлюсь. Я не тот человек, который сможет удержать Общество душ! Я же далеко не Ямамото, меносы раздери этот чертов совет!
- Если ты так ставишь вопрос, - Джууширо мягко привлек к себе мужчину, успокаивающе поглаживая по спине, - то кто бы смог? Вот без дураков, кроме тебя и меня?
- Унохана…
- Ей не позволят, и ты знаешь почему. К тому же она еще и женщина. Совет на сто процентов состоит из мужчин, они не позволят ей занять пост. Еще варианты?
Шунсуй устало вздохнул ему в плечо.
- Прости. Я что-то совсем раскис.
- Эта война с квинси всех подкосила, - запуская пальцы в кудрявую шевелюру, произнес Джууширо, ощущая горячее дыхание Кераку. Плечо слегка царапала его повязка на глазу даже через тонкую ткань юката, но Укитаке волновало не это. Шунсуй почти никогда не отчаивался, но это назначение, по-видимому, что-то сломало в нем.
- Шунсуй.
- М-м?
- Ты же никогда не сдавался. Мы – синигами, и обязаны защищать миры. Если так уж сложилась наша судьба, мы сделаем все для того, чтобы защитить. Если Яма-джи не смог, обязаны мы.
- Я понимаю… Не так просто ломать устоявшуюся жизнь…
- Мы привыкли во всем полагаться на Яма-джи, - продолжал Джууширо. – Но ведь мы уже давно не студенты академии, Шунсуй. Пора действовать самостоятельно. Разве ты не заметил, что Ямамото готовил нас к этому? Исподволь, но готовил?
- Знаешь, за что я тебя так люблю, Джуу? – Кераку обнял его, потершись колючей щекой о макушку. – За то, что ты умеешь все расставлять по полочкам и ставить мозги на место. Мой мудрый Джуу… Ты ведь поможешь мне? Ты же не оставишь меня?
- О чем ты? – удивился Джууширо, слегка отстранившись и глядя в лицо Шунсую, на котором сейчас было выражение страдания. Неподдельного. – Я никогда тебя не оставлю, Шуу, ты же знаешь. Мы поклялись.
- Тогда скажи это. Скажи мне, Джуу, - Кераку взял его лицо в ладони, глядя в глаза испытывающим взглядом. – Сейчас.
Укитаке слишком давно знал его, чтобы понять, как тот нервничает. Конечно, у Шунсуя не дрожали руки, взгляд был твердым, но чувство никуда не денешь. Джууширо сотни раз говорил эти простые слова любимому, но сегодня был особенный вечер.
- Я люблю тебя, Кераку Шунсуй, - просто сказал Джууширо, наблюдая за тем, как мужчина с жадностью впитывает каждый звук его голоса. – И не предам никогда. Даже не смей сомневаться.
Шунсуй вздохнул с облегчением, словно не ожидал услышать этого, погладил большими пальцами тонкую кожу на лице Укитаке, склонился, чтобы поцеловать. За много лет они подарили друг другу тысячи поцелуев, но почти каждый был не похож на предыдущий. Вот и сейчас Шунсуй жарко выдохнул ему в губы, обвел языком контур, будто на вкус попробовал, а потом стал целовать – жадно, глубоко, отчаянно, как в последний раз. Джууширо прижался к нему так тесно, что чувствовал неровные толчки сердца Шунсуя, тепло его тела обволакивало теплым коконом надежности. С Кераку всегда так – кажется, что он защитит от всего, от всех неприятностей и бед.
Еле оторвавшись от губ Джууширо, Шунсуй еще раз посмотрел с жадностью ему в лицо, словно хотел запомнить каждую черточку, хотя и так знал наизусть. Теперь это был совершенно другой взгляд. Нежность, предвкушение, желание – еще немного и ему станет трудно сдержаться. Шунсуй, провел пальцем по пушистым ресницам любимого, по скулам, покрывшимся легким румянцем, как у девушки. Словно они вернулись в те дни, когда шалили в академии, опасаясь быть застигнутыми кем-нибудь из преподавателей или старшекурсников.
- Сними повязку, - тихим голосом попросил Укитаке. – Пожалуйста.
Когда Джуу говорит так – надо слушаться. Шунсуй немного помедлил – шрам под повязкой и вправду был безобразным и не до конца зажившим, привыкнуть он еще не успел, едва ли не шарахаясь от своего отражения в зеркале. Но Джууширо, заметив его нерешительность, уже протянул руки, ласкающими движениями снимая повязку, проводя пальцами по шраму – легонько, чтобы не было больно. Кераку твердо знал, что Джуу никогда от него не отвернется, пусть даже его тело будет сплошь покрыто шрамами. Вот и сейчас мужчина притянул к себе Шунсуя, покрывая легкими поцелуями лицо, не касаясь чуть подживших рубцов, боясь причинить боль.
Шунсуй перехватил инициативу, вовлекая любимого в следующий сумасшедший поцелуй. Кто знает, будет ли у них еще одна такая ночь, или эта – последняя в их жизни?
Джууширо стянул с плеч Шунсуя белое капитанское хаори, на котором все еще была цифра 8. Завтра он поменяет ее на хаори с единицей и у них почти не будет времени видеться. Но это – завтра. Сегодня же они принадлежат друг другу, и никто не посмеет их потревожить в эту ночь.
Шунсуй уже сам выпутался из косодэ, отбросив подальше, пока уверенные руки Джуу развязывали оби. Пояса отправились вслед за косодэ. Шунсуй взял сильные руки Укитаке в свои, целуя внутреннюю сторону запястий, где кожа была очень нежной, и просвечивали синие венки, которые толкались пульсом в ненасытные губы. Шалея от травяного запаха кожи любимого, Кераку проследил поцелуями венки до самого сгиба локтя. От Джууширо всегда так пахло горько и сладко одновременно: травами и цветами вишни. Еще иногда лекарствами, но это не имело большого значения, Шунсуй всегда терял голову от этих запахов.
- Шуу, - выдохнул Джууширо, цепляясь за его руки, пытаясь притянуть поближе. Сердце стучало где-то в горле, мешая говорить, жар распространялся по телу волнами, возбуждение накатывало сильно, вымывая из головы все посторонние мысли.
- Не торопи-ись, - прошептал Шунсуй, покрывая поцелуями плечи Укитаке, приспустив юкату.
Прикусил кожу под ухом, вызвав тихий приглушенный стон-всхлип, поцелуями спустился по горлу к ключицам, потом ниже, лаская чувствительные соски.
Руки Джууширо сжались, сминая ткань юката. Шунсуй моментально переключил внимание и на кисти – разжал, поцеловал ладони, проводя языком по чувствительному центру, обласкивая каждый мозолик от меча, зная, что любимому это нравится.
Дернул за пояс юката, развел в стороны полы, прослеживая поцелуями синие венки на внутренней стороне бедер.
- О-о, да ты уже готов, мой маленький развратник, - хмыкнул Шунсуй, бросив лукавый взгляд на лицо Джууширо – тот прикусил губу, сдерживая стоны и стараясь выровнять участившееся дыхание. – Ты же знаешь, как я люблю слушать твой голос. Не сдерживай себя, пожалуйста.
Мужчина зарылся пальцами в лунную шевелюру Укитаке, мягко погладил затылок, притягивая к себе. Поцеловал уголок рта, вобрал в рот искусанную губу, ощутив на языке вкус крови, что пьянило лучше всякого сакэ. Откровенный стон Джууширо отозвался во всем теле, заставив сильнее и глубже целовать, уже изнывая от нетерпения.
Шунсуй снял наконец с любимого юката, отбросив в сторону ненужным комком, подвинул футон ближе, чтобы Укитаке было проще перебраться туда. А сам поднялся, сбрасывая с себя хакама и фундоси, уже очень мешающие сейчас.
Джууширо так глянул на Кераку снизу, что у того замерло сердце – что-то задумал. Глаза его сверкали от предвкушения и желания, ладони огладили ухоженные ступни, щекотно и легко. Потом Джуу наклонился так, что светлая шевелюра расплескалась по всей спине, и стал покрывать поцелуями его ноги.
- Джуу, сумасшедший, - с трудом выдохнул Шунсуй, едва сдерживаясь, чтобы не схватить этого засранца и не повалить на футон – вот только сегодня особенная ночь, и нужно позволить Джуу сделать все, что он хочет. И с удовольствием смотрел, как перекатываются крепкие мышцы под кожей, как пряди волос одна за другой соскальзывают со спины, прохладной шелковой щекоткой проходясь по ногам.
- Да, - ответил Укитаке, снова поднимая на любимого сияющий лукавый взгляд, ладонью скользя вверх по бедру. Губы его слегка подрагивали, отчего у Шунсуя сердце замирало, и по животу пробегали мучительно-сладкие судороги. Джууширо усмехнулся, обдав чувствительную кожу бедра теплом, и лизнул выпирающую косточку, нарочно поддразнивая.
- Я не смогу долго сдерживаться, - предупредил Шунсуй, до дрожи сжимая кулаки. – Ты же знаешь, Джуу.
- Даже за столько лет? – незнакомо усмехнулся Джууширо, поглаживая рельефный живот Кераку, заставляя того всхлипывать, когда касался особо чувствительных мест.
Шунсуй только хотел ответить, как опять задохнулся от того, что Джуу взял его член в рот. Ноги подкосились от стремительного, ударившего в голову удовольствия. Ощущать губы любимого, нежно-щекотно проходящиеся по всей длине, жаркую и влажную тесноту рта, язык, выделывающий невероятные вещи – все это сводило с ума.
Шунсуй зарылся пальцами в шелковистую прохладу волос Джууширо и только коротко и рвано выдыхал, понимая, что долго так не продержится. Ему хотелось схватить его, прижать к себе как можно теснее, вбирать в себя его неповторимый запах, ласкать и ласкать, чтобы опять слышать волшебную песню любви. Возможно в последний раз. И пусть в ней будет примесь горечи, но оттого она будет острее чувствоваться ими обоими…
Короткие стоны уже рвались с его губ, он попытался отстраниться, но Джууширо рыкнул ему в член, вибрации голоса и сокращения горла чуть не заставили его кончить сразу же. Джуу крепко держал его за бедра, не позволяя отстраниться – когда ему что-то нужно, он мог быть более чем тверд. Выдержать эту пытку спокойно Шунсуй не смог, стал поддавать бедрами навстречу и вскоре кончил – вспышка наслаждения ударила по солнечному сплетению и прокатилась до самой макушки.
Кераку рухнул на колени, не в силах удержаться на ногах. Джууширо поддержал его, чтобы он не упал.
- Ну ты даешь, - выдохнул Шунсуй, пытаясь отдышаться и валясь на футон спиной. – Охренеть можно…
- Что за выражения, Кераку Шунсуй? – вопросительно поднял бровь Джууширо в притворной строгости. – Я давно хотел это сделать, а то все ты да ты.
- Но ты ж сладкий, - лукаво прищурился Шунсуй. – Мне нравится твой вкус, ты так стонешь…
- Думаешь ты другой? – Джууширо улыбнулся. – Просто ты жадина.
- Да, - с усмешкой согласился Кераку, притягивая любимого к себе. – Ты принадлежишь мне и только мне.
«И никаким квинси, а тем более смерти я тебя не отдам», - подумал Шунсуй, но вслух не сказал ничего, целуя Джуу в плечо, скользнул взглядом по телу…
- Ты тоже кончил? – изумился Кераку, заметив кое-что.
Щеки Джууширо снова вспыхнули румянцем – он всегда становился таким забавным, когда смущался – что в Академии, что теперь.
- Так получилось, - ответил Укитаке, пряча лицо у Шунсуя на плече.
Но тот притянул любимого поближе.
- А вот я возьму и повторю все, что ты со мной проделал, - хитро прищуриваясь, произнес Кераку, скользя ладонью по боку Джууширо вниз. Сжал мускулистую упругую ягодицу, скользнул в ложбинку, дразня, лаская промежность и яички.
- М-м-м, Шунсуй, - выдохнул Джууширо ему на ухо. – А не рано?
- Ничего не могу с собой поделать, ты меня заводишь… И потом, ночь только началась, - широкая развратная улыбка расплылась на смуглом лице Кераку. – Ты еще скажи, что мы не студенты академии, что нам дохрена и больше лет и надо вести себя прилично. Может в отставку тогда, нэ?
- Я не это имел в виду, но… аххх, что же ты делаешь… - долгая дрожь пронизала тренированное тело Джууширо, заставив выгнуться и раздвинуть ноги.
- Можно подумать тебе это не нравится, - мурлыкнул Шунсуй, опрокидывая любимого на спину и нависая над ним. – Все, попался, теперь я сделаю с тобой все, что захочу, столько сколько захочу!
- Сдаюсь! – со смехом произнес Джууширо. – Смилуйся, грозный сотайчо!
- Не дождешься, - Кераку смотрел в любимое лицо еще пару секунд перед тем, как начать целовать. - Ты мой! И ты еще запросишь пощады!
Склонился к самому лицу Укитаке, скользнул губами по губам, поддразнивая, ускользая.
- Я вампир, - заявил Шунсуй, покрывая алыми метками горло Джуу, - я выпью всю твою кровь…
- Пей, - шепнул Джууширо, медленно плавясь под жалящими поцелуями – почему Кераку всегда действует на него, как хорошая порция сакэ?
В губы бился пульс вен на шее, щекотно и сладко. Шунсуй ненадолго оторвался от своего занятия, заглядывая в лицо любимого. Глаза того были закрыты, ресницы подрагивали, полуоткрытые губы тоже, на скулах легкий румянец – да-а, ему хорошо, отчего и у Кераку радостно и легко на сердце.
Он снова склонился, целуя и вылизывая ямку, где сходятся ключицы, чуть прикусив кожу, и Джуу коротко вздохнул, от этого горячая тяжесть снова начала стекать в пах. Кераку с удовольствием гладил большими обманчиво-неуклюжими руками тело Джуу, отмечая контраст: аристократически белая кожа и его смуглый шоколадный загар…
Мимолетно обласкав соски, Шунсуй спустился к уже полувставшему члену Джууширо. Настоящее сокровище, красивой формы, атласно-гладкое, увитое венками и с темно-розовой головкой. Но Кераку не стал сразу брать его в рот. Это было бы слишком легко. Выцеловав на рельефном животе любимого сложный узор, Шунсуй передвинулся почти на самый край футона и взял в ладони узкую ступню Джууширо.
- Шунсуй? – произнес Укитаке, глядя на это безобразие расширившимися от удивления глазами. Пальцы его, вцепившиеся в футон, подрагивали.
- А ты думал дешево отделаться? – усмехнулся Кераку, склоняясь и обдавая прохладную кожу ступней теплом. – У тебя потрясающе красивые ноги. Я давно хотел это сделать.
И стал целовать каждый идеальный ухоженный пальчик, вызвав у Джууширо целую серию вздохов.
- Нравится? – поинтересовался Шунсуй, отрываясь от своего занятия. – Вижу, что нравится…
Он повторил то же самое и с другой ногой, ласкал, гладил, целовал до тех пор, пока ступни не стали теплыми. Развел в стороны ноги Джуу, и не позволил свести их обратно, покрывая поцелуями внутреннюю сторону бедер, найдя место, где бился пульс и прикусил там. Стон Джууширо был ему лучшей наградой. Шунсуй зарылся пальцами в лунно-белые завитки и коснулся губами головки. Почему-то именно в этом месте было больше всего вишневого запаха, смешанного теперь с мужским мускусным, отчего крышу сносило напрочь.
С каждым движением Джууширо растворялся в удовольствии, словно плавясь в ласках надежных рук, умеющих вытворять такое, что из горла сами рвались хриплые стоны.
- Джуу, Джуу, не смей кончать так рано, - проворчал Кераку, длинно проводя языком по напрягшемуся животу. – Я еще только начал.
- Шуу, - выдохнул Укитаке, глядя на любимого невозможным взглядом – полным желания и наслаждения. Развел пошире ноги, открывая донельзя соблазнительный вид. - Пожалуйста…
Шунсуй только усмехнулся, протянул руку к тюбику, лежащему рядом, наскоро намазал свой ноющий до боли член – и вправду сил уже нет терпеть. И вошел – одним плавным отточенным движением.
- О-ох, как же я люблю тебя, Джуу мой… - выдохнул Кераку, начав двигаться, теряя остатки самообладания от откровенных стонов любимого, обрывающихся всхлипами.
Шунсуй склонился ниже, чтобы поцелуями пить эти сводящие с ума хриплые стоны и вскрики, забывая самому, как дышать.
«Мой, моооой, только мой!» - стучит в голове пульсом – одним на двоих, комната растворяется, и есть только они во всей Вселенной…

@темы: фанфиковое, Бличовое

---

С Новым годом!

Ну что, мои хорошие, с праздником всех!

Поздравление

Он полным ходом к нам идет,
Большой и шумный новый год,
Часы пробьют двенадцать раз,
И будет Новый Год у нас,
Из дальних стран он к нам спешит,
Остаток дней его смешит.

А старый год совсем не прост,
Войной отмечен в полный рост,
И кризис нам он подарил,
Смешил нас гад по мере сил,
Чтоб веселее нам жилось,
Икалось, в общем, не спалось.

Уйдет и он, всему свой срок,
Вздохнут и запад и восток,
А новый вслед сюда придет,
Надеюсь я на чудо, вот....
И если очень повезет,
Проблем с собой не принесет.

Чего то я все не о том,
Просили же «поздравь стихом»
Поздравить значит пожелать,
А пожелать, как счастья дать,
А я пишу весь этот бред,
В душе моей покоя нет,


Так что же мне вам пожелать?
Влюбленным крепкую кровать,
Парням деньжат, ум, лучше свой,
Здоровья, сил, красавиц рой,
Девчатам принцев и цветы,
Любви, огня и красоты.
И пусть нам всем в тот новый год,
Всем несказанно повезет.
(с) Lucky Cat

@темы: поздравлялка

---

Хочу йолку....

и чтобы пахло на всю квартиру....

@темы: жЫзненное

---

У нас идет дождь. На НГ обещают +5, вобщем, как всегда)) Еще и влажность 80%. Тропики, блин...

@темы: жЫзненное

---

ПЧшечки

Simplemente Cuatro, добро пожаловать!

@темы: ПЧшечки

---

Заявка для Айзен_Соуске

Заявка: мечтаю чтобы мне кто нибудь написал Айзен/Гин/УЛькиорра или лучше даже Айзен/Улькиорра/мурсьелаго, но это вообще из разряда фантастики, никто не берется)

Идею я поймала сразу, что тут сложного было вообще не понимаю. Пока дописывала ШунУков, идея выгрызла во мне дырку, как у пустого, пришлось писать очень срочно. начала вчера, закончила сегодня. Принимайте работу. Вроде нормально получилось, ошибки и тапки в комменты.

Шаги глухо отдавались под сводами, мешая Улькиорре думать. Сегодня вообще все шло не так. До тренировки Айзен-сама мягко попросил прийти к нему в покои вечером. Не то, чтобы это было в первый раз, просто именно сегодня Четвертый поссорился со своим мечом. Казалось бы: как можно вступить в конфликт со своим оружием, высвобождающим сущность? Однако же, факт имел место быть. Во время тренировки высвобождения второго рессурексьона меч застопорился и отказался работать дальше. Улькиорра так и отрабатывал удары – до пояса сверху второй – снизу первый. Это ужасно отвлекало и мешало в работе, и тренировку пришлось завершить немного раньше.
Он шел к покоям Ками-сама, наверх, в башню, где была постоянная ночь, но размышлял о Мурсьелаго, оставленном в комнате в наказание. Что послужило поводом к подобному неповиновению? Что он сделал не так? Он ведь не какой-то там синигами, не способный прочувствовать свой меч, столетиями не достигая даже шикая. Он – Кватро Эспада, один из самых талантливых и сильных арранкаров Айзена-сама. Ему даже не нужны фрасьоны.
Улькиорра мысленно одернул себя. Не следует думать о постороннем сейчас, когда он уже подошел к самым дверям. Айзен-сама не любит, когда что-то отвлекает от основного действа. Конечно, он с бесконечным терпением может выслушать все, но не следует этим злоупотреблять – тех, кто отваживался переступать черту, Улькиорра больше не встречал. Он умел делать правильные выводы.
Улькиорра постучал в белую дверь и, только услышав «да», вошел в покои Ками-сама. Айзен находился у большого зеркала, одетый в белую юката, расчесывая влажные после душа волосы.
На столике, возле кожаного дивана гостиной стоял резной шар, из которого исходил легкий дымок, распространяющий по комнате незнакомый сладковатый аромат.
- Улькиорра, - легкая улыбка тронула губы Айзена. – Тебе нравится этот запах? Я попросил Заэля изучить ароматерапию. Думаю, он отлично справился… Что ты знаешь о ароматерапии, Улькиорра?
Кватро тактично промолчал – он ничего не знал о предмете разговора, но прерывать Айзена было нельзя, пусть выговорится.
- Ароматерапия – это способ лечения запахами, - бывший синигами отложил расческу, испытывающе глядя на Четвертого. – И не только лечения. Запахом можно изменить настроение, поднять либидо, или наоборот понизить его до нуля. В каком-то смысле это управление сознанием. Оригинально, не правда ли? Запахом можно вызвать головную боль, а можно и вылечить. Можно заставить уснуть, можно разбудить. Какая власть в этих запахах, не правда ли, Улькиорра?
Кватро согласно кивнул. Он никогда бы не подумал использовать запахи в таком качестве, но Айзену-сама виднее.
- Однако ты сегодня задумчив, - продолжил Айзен, подходя к арранкару. – Что-то тревожит тебя? О ком ты думаешь сейчас? – взгляд добрых глаз, казалось, пронизывал насквозь холодом. – Расскажи мне все, Улькиорра.
- Я не хотел беспокоить вас, - произнес тот, понимая, что лучше сказать все сейчас. – Я поссорился с Мурсьелаго. Он не хочет меня слушаться так, как мне это нужно. Поэтому я оставил его внизу, в комнате. Возможно, что я больше не достоин номера и места в Эспаде.
- М-м, так вот что тревожит тебя, - улыбнулся Айзен, проведя пальцем по губам арранкара. – Ты честный арранкар, Улькиорра, оставайся таким, как есть.
- Я его не понимаю, Айзен-сама, - признался Кватро, облизнув внезапно пересохшие губы. Голова закружилась, чего раньше никогда с ним не случалось. Странно… - Он отказывается повиноваться мне.
- Думай о нем, - попросил Ками-сама, поглаживая гладкую кожу щек и шеи Улькиорры – это было приятно. – Это поможет тебе. Думай о нем не как об оружии, а как о соратнике, как о твоей половине, которую ты должен защитить, должен драться с ним плечом к плечу. Достигнуть взаимопонимания, понять, чем ты смог бы пожертвовать ради него. Стоит только захотеть – и у тебя получилось бы коснуться его образа…
Голос Айзена тек, обволакивал, туманил разум, но арранкар удивленно вскинул на Ками-сама взгляд.
- Коснуться образа? – непонимающе произнес он. – Как? Ведь он просто оружие. Меч. Инструмент для высвобождения еще большей силы.
- О-о, как ты ошибаешься, Улькиорра, - мягко произнес Айзен, улыбаясь. – Нет-нет, он не просто оружие. Я могу доказать тебе это. Ты хочешь увидеть свой Мурсьелаго таким, каким не видел никогда? Обладать им, стать его хозяином в полной мере? Скажи мне это, Улькиорра… - выдохнул он Кватро в губы. Но целовать не стал.
Взгляд Айзена проникал в самые глубины сознания, овладевая самыми потаенными мыслями.
- Хочу… - Улькиорра не понимал, чего добивается Айзен-сама, хотя в данный момент это было неважно.
- Вот как, - Ками-сама отстранился, шагнул к двери в спальню. – Ты должен войти через две минуты. Я буду ждать тебя там.
И скрылся за тяжелыми резными створками. Улькиорра остался стоять, не совсем понимая, что же имел в виду Айзен-сама. Но предложил он слишком много – чтобы Мурсьелаго беспрекословно слушался, и увидеть его в каком-то новом качестве? Возможно, ли такое?..
Улькиорра шагнул в полумрак спальни, как только время истекло. На широкой кровати он увидел распростёршееся обнаженное тело, которое полуобняв придерживал Айзен. Кватро узнал раскинувшегося с первого взгляда. То же бледное лицо, черные волосы, длинные пальцы с когтями, черные потеки на щеках, шире, чем у него, дыра пустого, раскинутые в стороны черные крылья… Но совершенно человеческие ноги, и все тело, как у него. Мурсьелаго лежал в объятиях Айзена, закрыв большие глаза, доверчиво склонив голову на плечо, и иногда издавая тихий стон – рука бывшего синигами ласкала аккуратный член меча.
- Посмотри на него, Улькиорра, - произнес Айзен вкрадчивым голосом. – Разве этот прекрасный юноша не достоин, чтобы его хоть немного любили? Смотри… Он ждет тебя. Он хочет тебя. Он жаждет твоего внимания.
- Не может быть, - неверяще произнес Кватро, чувствуя себя оглушенным – как будто по голове стукнули чем-то тяжелым. Но в то же время ему больше всего хотелось избавиться от одежды, нырнуть на прохладу простыней и… – Так не бывает.
- Почему ты думаешь, что ваше оружие всего лишь собранное в компактную форму ваше могущество? – Айзен с любопытством смотрел на арранкара. – Они – это ваше второе «я», ваши желания и возможности. Это доказали Примера и Лиллинет Джинджирбек, так почему ты думаешь, что в ваших мечах нет той же сущности? Открой глаза, Мурсьелаго, тот, кого ты так долго ждал, здесь.
Мурсьелаго открыл черно-зеленые глаза в поволоке желания и Улькиорру словно пронизало молнией.
- Почему ты никогда не говоришь с ним, Улькиорра? Он – твоя часть, разве молчание и наказание – есть добродетель по отношению к тому, кто ближе всех тебе в этом жестоком мире? Он так страдает от того, что ты его игнорируешь.
- Нет…
- Тогда почему бы тебе самому не спросить его об этом? Он никогда не скрывал своих чувств, так почему бы не выяснить это прямо сейчас? Позволь я помогу тебе немного.
Айзен поднялся, шагнул к Улькиорре, легонько прошелся пальцами по лицу, но затем решительно сбросил с него куртку, которая так и осталась на полу белым пятном на светло-бежевом ковре. Пояс и хакама остались там же, обувь была отброшена.
- Мурсьелаго? – Улькиорра приблизился к кровати, жадно оглядывая свое совершенное сокровище.
- Улькиорра, - хрипло выдохнул лежащий, протянув руку. – Ты… Я так ждал…
Аромат, витавший в воздухе спальни, пьянил и кружил голову, вызывая совершенно определенные мысли и желания, но от Мурсьелаго пахло чем-то еще, кружащим голову, заставляющим забыть даже об Айзене, снова умостившемся у изголовья.
- Смелее, Улькиорра, - произнес Айзен, - нет ничего лучше ласк любимого, которого ты знаешь лучше всего… Докажи ему, что он твой абсолютно и бесповоротно.
И арранкар не стал сдерживаться. Мурсьелаго был так великолепен, что удержаться не стало никакой возможности - сильное гибкое тело, с бархатно-гладкой кожей так и манило к себе.
Прохлада шелковых скользких простыней ненадолго остудила его разгоряченное тело, он склонился к члену Мурсьелаго, попробовал его на вкус – неужели он так долго отказывался от этого совершенства?
- Нет ничего лучше наслаждения, подаренного совершенством, - произнес Айзен, склоняясь и завладевая ртом Мурсьелаго, выпивая его мучительно-сладкие стоны. – Да, вот так.
Улькиорра огладил стройные ноги юноши, и тот сразу же согнул их в коленях, раздвигая шире, и снова пронзая хозяина невозможным взглядом – просящим, умоляющим. Как и у Улькиорры, пах Мурсьелаго был абсолютно гладким, отзывающимся на любое прикосновение, чувствительным, сводящим с ума.
«Хочу, хочу, как же я тебя хочу, мой Мурсьелаго», - билось в голове арранкара, пока он наскоро подготавливал юношу – узкий, никогда не знавший любви, но такой отзывчивый и желанный.
Немного смазки, любезно выдавленной Айзеном из серебристого тюбика, и Улькиорра вошел в податливое тело одним движением, шалея и плавясь от новых ощущений. И услышал длинный томный стон, завершившийся болезненным всхлипом.
- Н-не останавливайся, - попросил Мурсьелаго, привлекая Улькиорру к себе.
- Какая страсть, какой ритм, - улыбнулся Айзен, наблюдая за ними. - Хотя я бы добавил настойчивости и напора…
Он подошел к Улькиорре и огладил гладкие упругие ягодицы.
- Ай-зен-са-ма, - выдохнул Улькиорра с трудом, не в силах прекратить.
- Не останавливайся, прошу тебя, - произнес мужчина, сбрасывая юката. Он уже был полностью готов – осталось лишь нанести немного смазки. – Мурсьелаго не простит тебя, если ты это сделаешь. Ведь ему так хорошо. Почувствуй же то, что чувствует сейчас он.
И точным выверенным движением вошел в тело Улькиорры, и тот выдохнул стон-вскрик. Мурсьелаго притянул его к себе поближе, лизнув чувствительный сосок, и выпивая следующий стон.
Улькиорра плавился в ощущениях, такого он не испытывал никогда. Жарко, горячо, тесно, везде - и спереди и сзади, кажется, что тело вот-вот взорвется от этих невозможных ощущений.
- Еще, еще, - горячо шептал ему в рот Мурсьелаго, который уже без стеснения высасывал, вылизывал, выпивал стоны Улькиорры. Позади слышалось тяжелое дыхание Айзена, щекотавшее затылок, его едва сдерживаемые стоны.
Уэко Мундо взорвалось в теле Улькиорры, смешивая его разум со звездами черного неба и осколками разлетевшейся на песчинки луны…

Очнулся он у себя в комнате, лежа на кровати, одетый, рядом покоился меч в ножнах. Мурсьелаго.
«Что это было? – подумалось Улькиорре. – Сон ли это или было на самом деле?»
Приятная истома в теле показывала – что вроде бы что-то произошло. Но точно Кватро не мог сказать – это могло быть последствием того запаха, которым он надышался в гостиной Айзена.
Улькиорра любовно провел по ножнам меча пальцами, погладил оплетку.
- Ты был великолепен, Мурсьелаго, - произнес он.

@темы: фанфики, заявочное, Бличовое

---

Задумалась о подарках моим ПЧелкам. Простенькое, нужное, и приятное. Кажется, я придумала. Ждите сюрпризов, ПЧ)))

А уже готово))

@темы: ПЧшечки

---

найдено в сети

@темы: шутка юмора

---

Как всегда перед НГ ничего не хочется. Хочется скатиться в депру, накрыться одеялком и переждать зиму. А еще лучше убить в себе чОрные мысли и стать веселой душой компании и все такое. Но, бля, я Козлорог - унылое говно, маскирующееся под бодрячка. Регулярно огребающее. Ленивое. Постигаю дзен когда много работаю. Кстати иногда работа не помогает достигнуть дзена. Особенно когда маленькая зп. А так как сейчас у меня работы нет, то я Рак. А оно вам надо?

@темы: жЫзненное

---

Пчешечки

Айзен_Соуске, располагайтесь!

А глаза такие добрые-добрые!

@темы: ПЧшечки

---

Заявка для Хлоры-5

Заявка: "майндфак Казе/Шухей. Шушу однажды сползает с разомлевшего Юмичики и осознает, что как-то слишком увлекся сексом и надо бы сделать перерыв) Казе обзывается, стебет его по-черному и ваще делает все, чтобы вернуть хозяина в кроватку."

При написании возникло несколько трудностей. Во-первых Юми - уке только для Иккаку. Допускаю - для Зараки. Но для всех остальных Юмичика - семе. В какой-то из серий, когда он дрался с Шухеем, и победил его с помощью шикая, что он сказал капитану? "Я победил. Мне понравилось" И при этом у него были ТАКИЕ глаза... умм, я обожаю этого пернатого засранца, он прелесть и неоднозначная личность. То что он однозначно не блядь, это сто процентов.
Далее, как только появился Казешини, Остапа, как водится, понесло. Этот персонаж никак не хотел уходить, болтал без умолку. Я еле закруглилась, а то наболтал бы на целый миди.
Скорее всего майндфак не получился. Но что выросло, то выросло. Низкий рейтинг, R только за мат.
Шухей обессиленно откинулся на подушку, чувствуя себя пустой оболочкой. После секса с Юмичикой всегда так: словно тебя выели изнутри, но остановиться невозможно. Пернатый гад притягивал со страшной силой, став в последнее время чуть ли не навязчивой идеей. Ненормальный пятый офицер одиннадцатого отряда, его личное проклятие. И рассказать кому – не поверят…
Юмичика стоял у двери и проверял в порядке ли форма, пригладил волосы, мельком глянул на распластанного на постели Шухея. Он всегда так смотрел, когда уходил – равнодушно, отстраненно, словно на использованную и уже ненужную ему вещь.
- Останься, - просипел Хисаги, понимая, что не удержит Аясегаву никакими силами.
И правда, тот только пакостно усмехнулся:
- Что, мало тебе? Заведи еще кого-нибудь.
- Дурак…
Юмичика отвернулся к двери.
- Меня Иккаку ждет. Все, пока, лохматый.
И ушел.
Как всегда после его ухода стало пусто и неуютно в холостяцкой Шухеевской комнате. Хисаги застонал, с силой провел по лицу ладонью. Унижений и гадостей от Аясегавы он нахлебался досыта, но тем больше его притягивало к этому засранцу. Даже когда тот окатывал лейтенанта ледяным презрением фиолетовых глаз – а это повторялось с заметной регулярностью.
«Нет, надо с этим заканчивать», - подумалось Хисаги. Сколько ж можно-то. Нужно оборвать разом все нити, которыми опутал его этот гад, и просто не обращать внимания. Обойдется он без мучительных часов ожидания «придет-не придет», без язвительных комментариев, без безбашенного секса где попало, без боли и стыда за себя. А ночи всегда можно найти с кем проводить. И не в роли укешки.
- А ты башкой в пол еще постучись, - раздался голос совсем рядом, мерзкий и знакомый. – Глядишь, поможет поумнеть.
Шухей подскочил, озираясь. И в самом деле – у стола в независимой позе стоял Казешини, пакостно ухмыляясь во весь рот. С него почему-то капало, как будто он побывал под дождем.
- Умм, - обреченно простонал Хисаги, шлепнул себя по лбу, откинувшись обратно на футон. Только этого еще не хватало.
- Ты б хоть прикрылся, что ли, - фыркнул занпакто, уже хозяйничая на столе и шаря по полкам в поисках съестного, шлепая по полу мокрыми босыми ногами – свои невозможные ботинки он поставил у двери.
- Отвали, - Шухей тяжело вздохнул и потянулся за юката. – Ты как материализовался, придурок?
- Захотелось, - буркнул Казешини, набивая рот печеньем. – Надоело, что твои страдания хреновые мне на башку сыпятся. Льются. Бля, короче, погода в твоем внутреннем мире не курортная. Я замерз, промок. Как я вообще выжил там, не пойму. Или ты хочешь сделать из своего внутреннего мира персональный ад? Слушай, так я на это не подписывался.
Занпакто, несмотря на то, что был довольно тощим и вертким, заполнял собой все пространство, и, кажется, был одновременно везде. Хисаги только головой вертел, глядя, как Казешини подходит то к одному, то к другому предмету в комнате, изучает, трогает, одновременно что-то жуя и оставляя мокрые следы повсюду. Крошки сыпались на пол, но занпакто это совершенно не волновало.
- Так о чем это я, - проглотив очередное печенье, произнес Казешини. – А, о погоде. Слышь, хозяин, ну не будь таким рохлей, возьми и нагни его уже. Чего ты мучаешься, не понимаю.
Хисаги закрыл глаза, для верности еще пришлепнув рукой, чтобы не видеть этот черный ужас в обмотках.
- Как будто ты не в курсе, - проговорил он трудно. – Аясегаву нагнуть? Да он не задумываясь выпотрошит меня, если я только попытаюсь! Он же тогда ясно выразился!
Да, забыть трудно, тем более, что ребра болели потом неделю. Кривя красивые губы в презрительной усмешке, Аясегава бил сильно и без всякой жалости.
«Я тебе кто, по-твоему? – спрашивал он, совершенно равнодушным прозрачно-фиолетовым взглядом рассматривая плюющего кровью Хисаги. – Блядь? Всем задницу подставляю? А кого ты знаешь из тех, кто может подтвердить, что это действительно так?»
И ведь на самом деле, болтать про Юмичику болтали многое. Но никто не мог подтвердить, что трахает этого пернатого ублюдка. Кроме Иккаку, конечно. Но к нему Шухей опасался подходить с таким вопросом – больной на голову, как и все в их отряде, лысый мог и замочить ненароком.
- А ты прям боишься, что выпотрошит, - ухмыльнулся Казешини. – Че ж ты нерешительный-то такой? Ни за что не поверю, что ты слабее этого хлюпика.
- Хлюпика?! – Хисаги подавился воздухом. – Как будто ты не знаешь, на что он способен! Нашел слабака!
- Ну оттрахал он тебя раз при шикае, ну и чего теперь, всю жизнь его бояться, что ли? – фыркнул занпакто. – Возьми его за шкварник, руки заломай, и трахни!
- А что будет потом, ты не подумал? – Шухей вцепился в свои торчащие жесткие волосы, глянул на меч больным взглядом. – Придурок ты, Казешини.
- Весь в тебя, - отрезал занпакто. – Потом будет потом. Может ему понравится. Вон какая у него задница офигенная. Что, думаешь, ни разу не траханная?
- Вставишь ему, как же, - буркнул Шухей. – И как его Мадараме терпит, язву такую…
- Да ты просто не пробовал даже думать о том, что победишь, - ворчал занпакто, шаря в стенном шкафу. – Идиот ты и есть. Правильно Аясегава тебя нагибает, слабак ты.
- Сейчас кто-то довякается, - предупредил Шухей сжимая кулаки и пытаясь сдерживаться. Выслушивать про себя гадости, пусть даже от родного меча, было неприятно.
- Бля, да кто ж тебе правду-то в глаза скажет, кроме меня? – фыркнул Казешини. – Тогда уж сразу иди к Зараки, просись стать его уке. Чтобы не обидно было, что ты лейтеха, а трахает тебя всего лишь пятый офицер. Пусть даже из одиннадцатого.
- Ты совсем что ли? – вылупился на него Хисаги. – Какой нахер Зараки?
- У меня что-то с артикуляцией? – из шкафа занпакто достал теплую юката, не смущаясь сбросил с себя мокрые обмотки и прошествовал в ванную.
Хисаги, как завороженный посмотрел ему вслед, машинально отмечая, какая красивая у Казешини спина и задница, и прошел за ним, пытаясь поставить мозги на место.
- Скучный ты, - заявил Казешини, открывая воду погорячее. – Я пошутил, а ты даже не понял этого.
- Как же я тебя ненавижу, - вздохнул Шухей, ероша волосы на затылке.
- Да ла-адно?! – на лице занпакто появилась кривая ухмылка. – Слушай, я возьму твой шампунь? Вот этот, супермягкий, а то от твоей погоды у меня волосы сечься начинают, хер знает что с ними делать… И ты б чайку пока сообразил, намерзся я.
- Чего это ты тут раскомандовался? – огрызнулся Хисаги, осознавая, что, кажется, заснул и ему снится не очень приятный сон. – Наверное, я сплю.
Казешини обернулся и от всей души щипанул Шухея за бедро.
- Ай, больно же, придурок! – завопил лейтенант, у которого слезы из глаз разве что не брызнули.
- Да не спишь ты, не спишь, - ухмыльнулся занпакто ему прямо в лицо. – Даже не мечтай, что я сегодня исчезну.
Хисаги озлился моментально и от души попытался врезать Казешини в морду. Только вот кулак прошел мимо – занпакто ловко увернулся от удара, текуче уйдя в сторону и заняв более выгодную позицию у двери. Шухей ринулся в атаку, стараясь сбить Казешини с ног, чтобы прижать к полу и отдубасить по полной программе. Только вот меч, нагло усмехаясь и подначивая, уворачивался, утекал, убегал, не делая, впрочем, никаких попыток ударить в ответ. Вскоре в комнате царил полнейший бардак, а Хисаги наконец-то смог достать занпакто – врезал под дых. Тот сложился чуть ли не пополам.
- П-придурок, - выдавил Казешини, прижимая руки к животу и пытаясь вдохнуть.
Хисаги подошел к нему ближе.
– Ну что, легче стало? – сверкнул зубами занпакто, отдышавшись. - Ты бы так за Юмичикой гонялся, как за мной. Заметь, мы уже полчаса бегаем, а ты смог достать меня только сейчас. Теряешь концентрацию, хозяин.
Шухею внезапно стало стыдно за то, что он вышел из себя и оторвался на Казешини. Который, конечно, язва та еще, но это не повод его избивать.
- Прости, - буркнул он, поднимая опрокинутый стул.
Казешини, окатив его сочувствующим взглядом, прошел мимо и скрылся в ванной. Шухей подобрал все, что они уронили, и опять стал на пороге, наблюдая, как его занпакто осторожно моет свою длинную шевелюру под душем, стоя в ванной. Шапка белой пены на Казешини делала картину слегка сюрреалистичной, и Хисаги подумал, что с любовью к Юмичике, совершенно безнадежной и ненужной, надо заканчивать. Почему эта пена вызвала у него подобные мысли, Шухей не знал, но понимал, что Казешини прав. Он слабый, он так и не изжил в себе трусость с самого детства. А Аясегава как будто в душу ему заглянул и теперь пользуется…
- Хорош мечтать, - Казешини обернулся, прищуриваясь в злой гримасе. – Ты что, решил это дело на тормозах спустить?
- Отвали, - устало ответил Шухей. – Не твое дело.
- Как раз-таки мое, - занпакто цапнул с вешалки полотенце и обернул волосы, став совсем ненастоящим и домашним. – Мне с тобой работать, между прочим. И я не намерен умирать раньше времени.
- Почему это – умирать? – удивился Хисаги.
- Ты сегодня че-то совсем тупишь, Юмичика тебе мозг весь вытрахал, что ли? - поморщился Казешини, натягивая на себя юкату. – Реакция у тебя упала в разы, не заметил разве? Ты за всей этой бумажной работой и со своими мучениями тренировки совсем забросил. А в рейд выйдешь, спину прикрывать тебе кто будет? Короче, хозяин, давай уже решай скорее с пернатым засранцем, завали его где-нибудь в темном углу и не парься. Считай себя героем и все такое. А там, глядишь, и капитана назначат. А Аясегава давно нарывается, чтобы ему заломали и сунули, - занпакто даже сладко зажмурился. Снова шагнул в комнату, поставил чайник на огонь.
Шухей только обреченно вздохнул.
- Ага, я ж забыл, ты у нас добренький, - снова оскалился Казешини, снуя от шкафа, где Хисаги держал чай и сладости к рабочему столу, выставляя чашки и плетенки со сладостями. – Ну и к чему твоя доброта привела, епть? Сидишь тут и грызешь себя, придурок, а мне все это на башку… О тебе же забочусь, хозяин! Ты вообще когда-нибудь обо мне думал?
- Только что, - брякнул Хисаги, рассматривая свой занпакто в полотенце и юката. Может он просто сошел с ума и это один из его глюков?
- И что ты подумал? – с любопытством поинтересовался Казешини, деловито заваривая чай. И где только научился, паршивец.
- Что у тебя красивая спина и задница.
- Пф-ф! – презрительно фыркнул занпакто, снова криво ухмыльнувшись, упер руки в бока и произнес: - Кто о чем, а ты о заднице! Лучше бы о Юмичикиной заднице подумал, как трахнуть. Напои его что ли, я сонные травки знаю. Оттрахаешь, и он сопротивляться не сможет.
- Казешини… - простонал Хисаги. – Чему ты меня учишь?
- Плохому, - убежденно произнес занпакто, весьма довольный собой. – А то ты такой положительный, аж блевать тянет.
- Ванна вон там, - Шухей без приглашения сел за стол, и Казешини шваркнул перед ним плетенку со сладостями и поставил чашку с ароматным чаем. – Нам все равно никуда друг от друга не деться.
- Знаю, - покривился меч. Полотенце с головы свалилось, и ему прямо на лицо упал длинный ворох волос. – Вот бля, засада. Расческа есть у тебя, или ты так пальцами и расчесываешься?
Хисаги смутился. Расчесывался он через раз, когда успевал, а успевал он редко. Все его время съедали отрядные дела, отчеты и прочее, так что он к ночи не помнил, как его зовут. Если бы еще не редкие встречи с Юмичикой, то он вообще бы считал себя бесплотным духом.
- Вон там, кажется, - Шухей ткнул пальцем в одну из полок.
Казешини небрежно бросил полотенце на спинку стула и нашел расческу.
Хисаги с интересом смотрел, как его занпакто любовно расчесывает, приглаживает каждую прядь, наблюдать такое редкое зрелище было довольно забавно. Меч сидел, скрестив ноги, сопя от усердия, казался таким мирным и послушным, что Шухей умилился на мгновение, пока не словил оценивающе-холодный взгляд.
- Не расслабляйся, - хмынул Казешини. – Ты ведь хочешь Аясегаву, ну?
- Хочу, - уныло сознался синигами. – Он красивый, как ядовитый цветок. Попробуй тронь – отравит.
- Мозги тебе поставить на место некому, - занпакто взял чашку, отхлебнул чая, снова сунул в рот печенье, захрумтел им.
- Почему думаешь, что ты сможешь? – Хисаги с любопытством уставился на занпакто.
- Дык больше некому, - пожал плечами Казешини. – Пока не уговорю тебя с этим пернатым поквитаться, не уйду.
- Прибью, - пообещал Шухей, мрачно глянув на собеседника поверх чашки.
- Напугал занпакто голым задом, - сверкнул зубами в гнусной ухмылке Казешини, подтягивая к себе тайяки. – Я хоть отъемся у тебя. Ты же меня в черном теле держишь!
Хисаги снова начал терять терпение.
- И не смотри на меня так, - прищурился занпакто. – Неправда, скажешь?
Именно в этот момент кто-то осторожно постучал к дверь. Хисаги замер – реацу пришедшего была незнакома. Он поднялся, шагнул к двери, открыл и прирос к месту, остолбенев от неожиданности.
- Привет, - произнес человек, с небрежно накинутым на плечи хаори капитана, окидывая Хисаги с ног до головы оценивающим цепким взглядом серых глаз. – Меня только назначили, даже лейтенантов не предупредили, можно я войду?
- Мугурума Кенсей, - неверяще выдохнул лейтенант, глядя во все глаза на человека, о котором он мечтал до сих пор. Сердце бухало в грудную клетку так сильно, что лейтенант боялся, что пришедший услышит это. В висках бешено стучала кровь, вызывая головную боль, но Хисаги почти не замечал этого – он был счастлив. Невероятное, невозможное событие, сбывшаяся бредовая мечта.
- А, так тебе уже сообщили? – повел бровью с пирсингом капитан, запустив руку в короткие седые волосы. – А я думал, у них все строго секретно…
- Вы мне жизнь спасли когда-то, - тяжко выдавил из себя Хисаги.
- Да ты что? – изумился Кенсей. – Я пройду, или у тебя гости?
Шухей обернулся, чтобы шикнуть на Казешини, но того и след простыл. Только влажное полотенце и две чашки на столе подтверждали, что он только что был тут.
- Проходите, - Шухей сдвинулся с места, убрал со стола крошки, чашки, налил новому капитану чая в другую кружку.
Тот уже сидел за столом, перебирая отчеты, которые Хисаги писал вечером. Кивнул, когда лейтенант поставил перед ним чашку.
- Ты молодец, - произнес Кенсей, проглядывая отчеты и отпивая чай. – Введешь меня в курс дела? А то я за сто лет как-то отвык от ответственности…

Когда капитан наконец ушел, было далеко за полночь, еще немного – и будет светать. Хисаги поймал себя на том, что по-дурацки улыбается, чувство эйфории так и не покинуло его до сих пор.
- Ну ты даешь, - из ванной ночным кошмаром высунулся Казешини. – Хороший мужик! Только вот уке он никак не будет. Придется тебе опять задницу подставлять.
- Сгинь! – бросил в него подушкой Хисаги, падая на футон.
- Ну чего, Юмичика теперь побоку, да? – ухмыльнулся занпакто. – Да бы влюбился, никак? Я бы на твоем месте сильно не рассчитывал…
- Да уйдешь ты или нет?! – простонал Хисаги, натягивая на себя одеяло. – Мне уже вставать скоро, совесть у тебя есть?
- Нам совесть не положена, - проворчал занпакто, присаживаясь рядом с футоном. – Этот лучше, чем твой пернатый, подумай… Он та-ак на тебя смотрел!
- Как смотрел, обычно смотрел, - натягивая одеяло на ухо, проворчал Хисаги. – Как на лейтенанта. Все, отвали, я спать хочу.
- Ну спи, спи, - Казешини постелил себе на полу второй футон и вытянулся на животе, расплескав шевелюру по спине.
Шухей уже спал, а занпакто все смотрел на него. Но теперь в его взгляде не было жалости, злости или презрения.
- Эх ты, - тихо произнес Казешини. – Какой же ты у меня оказывается, Хисаги…

@темы: фанфики, заявочное

---

Демотиваторы

@темы: Бличовое, юмор

---

Деньрожденьческое

С днем рождения, Укитаке-тайчо))



Сколько подарков у него)))

@темы: Бличовое, хеппибездовое

---

Концесветное, дураковое)

В Москве требуется 50 тысяч, за сутки в бункере. Интересно, ведется ли учет идиотов в нашей стране?
В мире 10% тех, кто поверил в конец света, то есть 10% населения - легковнушаемые люди, то бишь те, кого запросто можно одурачить.
"Пока живут на свете дураки,
Обманом жить нам, стало быть, с руки
Какое небо голубое
Мы не сторонники разбоя,
На дурака не нужен нож
Ему с три короба нарвешь
И делай с ним что хошь

Вот так деньги из воздуха и делаются)))

@темы: жЫзненное

---

глава 521

О как. Хикифунэ худеет, когда готовит, и становится офигительной красавицей, парни прям слюни роняли))
И они так умилительно собачились по дороге, как супружеская пара)))
В принципе, было понятно, что за красивые глаза в нулевой не берут. И Киске, ясное дело не с фонаря брал свои разработки.
Блин, дальше все интереснее и интереснее))

@темы: манга, Бличовое

---

Заявка для Хлоры-4

Бьякуя/Сенбонзакура, таймлайн Восстания. Бьякуя у нас чувак с четким распорядком жизни, поэтому дрочит он тоже регулярно и стабильно (чтобы мозги не засорять недотрахом, например). вот только Сенбонзакура-то теперь материализованный) можно давний юст со стороны занпакто, главное, что теперь ему есть что хозяину предложить - что он и делает прямо посреди сеанса самоудовлетворения) и пусть Бьякуя будет с ним нежен и осторожен, он же любит свой меч :3

Нца-17. Вроде как все соответствует заявке, кстати, Бьякуя гораздо дисциплинированнее Ичи\Хичи. Написалось легко.
Сегодня пятница и Сенбонзакура знал, что будет делать его хозяин под выходной. У Бьякуи вся жизнь идет по им самим придуманному порядку, строгому, жесткому. Занпакто не понимал, как можно подниматься в несусветную рань в выходной, когда есть время еще поспать, и упражняться в додзе, пока слуги не приготовят завтрак. И потом заниматься клановыми делами, проверять, что за неделю сделал управляющий, правильно ли сделал, сверять бесконечные цифры и отчеты. Пошел бы лучше расслабился в Руконгай. Да и в Готее есть неплохие варианты. Но нам же надо несгибаемый айсберг из себя строить. Сенбонзакура фыркнул и оглянулся – не видел ли кто такого явного выражения чувств. На энгаве никого не было. Занпакто поправил маску, хотя она и так хорошо сидела на лице, и неспешным шагом прошествовал дальше, к покоям Бьякуи. Доски, подсвеченные луной до призрачно-серебристого цвета, приятно поскрипывали под босыми ногами, лаская ступни приятной гладкостью. Кожу овевал прохладный ночной ветерок, из сада доносились заполошные пересвисты потревоженных птиц и стрекотание цикад. Полная луна светила прямо в лицо Сенбонзакуре и тот щурился, но даже не сделал попытки закрыться рукой.
Он остановился у седзи дальних покоев господина. Постоял немного, затаив дыхание, пока не услышал тихий стон. Да. Как Сенбонзакура и думал. Хозяин снова занимается этим в одиночку. Занпакто и раньше все время подсматривал за этими стабильными вечерами, полными тоски, мечтая о том, что когда-нибудь он сможет помочь Бьякуе, сможет разорвать тот круг, в который загнал себя обожаемый господин. Сенбонзакура знал все тайны своего хозяина. Все его надежды, все мечты, всё-всё. И ему было невыносимо больно оттого, что юный и горячий наследник клана вынужден держаться в ледяной скорлупе. В одиночестве. Не доверяя никому, кроме себя. Он боялся предательства, боялся, что любимый человек покинет его снова. И жил с этим. Один. Как мог и умел.
Сенбонзакура тяжело вздохнул, прикоснувшись пальцами к шероховатым створкам седзи. Сегодня или никогда. Шанс, выпавший им всем, был невероятен, Мурамаса даже сам не понял, что же он сделал. За одно только воплощение Сенбонзакура был благодарен отверженному мечу.
Пальцы дрогнули, но занпакто решительно раздвинул седзи и проскользнул внутрь, сразу захлопнув створки за собой.
Обнаженный Бьякуя, лежащий на боку на своей постели, поднял на пришедшего тяжелый взгляд, даже не потрудившись накинуть на себя хаори. Без одежды и кланового кенсейкана синигами выглядел совсем юным.
Себонзакура так много раз наблюдал за господином из внутреннего мира, но это не шло ни в какое сравнение с тем, что он видел сейчас. Бьякуя был невыразимо прекрасен. Его совершенное тело, с четко очерченными мускулами, длинные ноги и руки с красивыми пальцами заставили Сенбонзакуру задохнуться словами. Поэтому он не произнес ни слова, рухнув на колени и склоняясь в самом глубоком поклоне.
- Встань, - хриплый голос хозяина отозвался во всем теле вибрацией, заставившей кровь бежать быстрее.
Занпакто поднялся, и потянул за завязку, на которой держалась маска. Та соскользнула к ногам, откатилась к стене с глухим стуком.
- Я пришел… - начал было Сенбонзакура глухим голосом, потому что дыхание перехватывало до противной дрожи в животе – а вдруг не позволит? Вдруг прогонит?
Но Бьякуя гибко поднялся, шагнул к своему мечу, взял его лицо в ладони, провел большими пальцами по гладким юношеским щекам.
- Я хочу… скрашивать твои ночи, - осмелев и справившись с голосом, произнес занпакто, вовсю глядя на господина.
- Т-ш-ш… - Бьякуя провел пальцем по его губам. – Я понял это, как только ты вошел. Наконец-то я вижу тебя без маски. Ты даже прекраснее, чем я себе представлял.
Кучики не спеша избавил юношу от верхнего хаори – Сенбонзакура заранее снял с себя все лишнее, вроде доспехов, перчаток и сапог. Тяжелый пояс белой змеей стек с ногам, хаори с медленным шорохом упало позади замершего занпакто. Тонкая шелковая юката мало что скрывала, и у Сенбонзакуры радостно встрепенулось сердце – он заметил, каким жадным взглядом окинул его фигуру Бьякуя. Под юкатой не было больше ничего. Занпакто чувствовал себя без привычного панциря одежд очень неуютно, но один только взгляд хозяина компенсировал все.
- Ты дрожишь, - губы Бьякуи тронула легкая улыбка – такая редкая на его красивом лице. – Тебе холодно или ты боишься?
Сенбонзакура мотнул головой, хвост длинных волос качнулся туда-сюда, пройдясь прохладой по лопаткам и спине.
Бьякуя потянулся к завязке, стягивающей волосы, прижимаясь обнаженным телом к телу занпакто. Одной рукой Кучики снял с волос кожаный шнурок, другой обнял юношу за талию, легко скользя по тонкому шелку. Щеки того вспыхнули, но он не отстранился, обнимая в ответ, прижимаясь еще ближе к такому родному телу, которое хранил и берёг в образе меча. Бьякуя зарылся пальцами в его густые волосы, поглаживая затылок, и смотря прямо в глаза своему занпакто.
- У тебя еще есть время передумать, - произнес мужчина медленно и тихо.
- Нет, я не передумаю, - Сенбонзакура постарался, чтобы его голос звучал ровно, но ему это не удалось: от волнения сорвался в шепот.
И сразу же его рот, даже не произнесший до конца фразу, накрыли губы Бьякуи. Нежные, словно лепестки сакуры, они легонько прошлись по губам занпакто, не напирая, но Сенбонзакура уже захотел попробовать их на вкус.
Целоваться с Бьякуей было сладко и головокружительно одновременно.
Занпакто невольно вздрогнул, когда твердая ладонь хозяина скользнула между полами юкаты, погладила бедро и гладкую ягодицу. Он даже и не подозревал, что ласки так приятны, даже сравнить было не с чем. Он знал в своей жизни только бои и ожидание боя. Во внутреннем мире он никогда не снимал свою амуницию, притрагиваться к себе привычки не имел, даже подсматривая за Кучики.
Бьякуя с тем же тихим стоном прижался к бедру своего занпакто и потерся твердым членом о шелк. Сенбонзакура вдруг ошутил, что тонкая шелковая преграда – лишняя, ненужная, мешающая в полной мере ощутить всего Бьякую, всем телом, всей кожей, горящей сейчас от предвкушения дарящих ласк, о которых он столько мечтал во внутреннем мире. Занпакто потянулся снять с себя юкату, но хозяин отвел его руку и сам развязал тонкий пояс. Медленными, ласкающими движениями приоткрыл полы, провел ладонями по груди юноши, поднимаясь к плечам. Прошелся поцелуями, оставляющими алые метки на белой коже, по ключицам и горлу. Себонзакура задохнулся от совершенно новых, никогда неизведанных прежде, ощущений. Тепло стало расходиться от сердца и солнечного сплетения по всему телу, словно горячей ртутью стекая в пах.
- Да-а, вот так, - выдохнул Бьякуя ему на ухо, лизнув мочку.
И наконец-то сбросил с плеч уже ставшее ненавистным юката. Одежда светлой лужицей шелка растеклась по полу, обнимая ступни прохладой.
Руки хозяина спустились на бедра, нежно поглаживая, но Сенбонзакура видел и чувствовал, что тот держится из последних сил. Впрочем, по лицу, как обычно, ничего нельзя было понять. Лишь глаза – теперь черные от расширившихся зрачков, полыхали желанием. И впервые за пятьдесят лет занпакто не ощущал горького привкуса одиночества.
Бьякуя потянул Сенбонзакуру к футону. Юноша послушно шагнул, и потом, повинуясь настойчивым рукам хозяина, лег на спину. Это казалось сейчас самым правильным – ноги не держали, подгибаясь, как ватные, голова непривычно кружилась, сердце стучало так, словно просилось на волю.
Сенбонзакура скосил глаза на свой вставший член и стыдливо зажмурился. Бьякуя хмыкнул, провел руками по животу, вызвав у занпакто дрожь во всем теле. Юноша вцепился побелевшими пальцами в футон и закусил губу, стараясь не застонать в голос.
- Ты такой же горячий, как и я, - шепот обжег низ живота, и Сенбонзакура осмелился открыть глаза.
Бьякуя зарылся пальцами в черные завитки волос, и Сенбонзакура не удержался от стона, когда хозяин поцеловал где-то внизу, у самого члена. И увидел у мужчины ту самую рассеянно-счастливую улыбку, которую не замечал уже так давно.
- Я хочу… - прошептал занпакто горячечно, когда Бьякуя вернулся к его груди, лаская соски. – Хочу быть твоим…
- Ш-ш-ш, - горячие пальцы скользнули по губам – Сенбонзакура хотел поймать их, чтобы обласкать языком каждый, но хозяин опять не позволил. – Успеешь… У нас вся ночь впереди…
Юноша выгнулся на футоне, когда Бьякуя взял его член в рот, вытворяя губами, языком и горлом невероятные вещи, от которых начисто вышибало всякие мысли, тело пронизывало молниями удовольствия, заставляя хрипло, рвано дышать и вздрагивать всем телом от каждого прикосновения.
Лизнув напоследок чувствительную головку, мужчина ласкающими движениями развел в стороны ноги Сенбонзакуры.
- Приподнимись, - почти беззвучно произнес Бьякуя, но юноша понял. Под ягодицы легла подушка, и сразу же в комнате запахло ароматным маслом цветов апельсина. Пальцы коснулись промежности Сенбонзакуры, поглаживая, расслабляя, проникая внутрь совсем ненамного, позволяя привыкнуть. . Потом пальцы скользнули глубже, задевая по уже ставшей чувствительной простате, и юноша лишь вздрагивал, коротко вдыхая, иногда срываясь в стон.
Сенбонзакура закусил губу, когда толстая и гладкая головка члена Бьякуи медленно вошла в него, заменив пальцы. Непривычное чувство продержалось совсем недолго – мужчина начал двигаться плавно и медленно, озабоченно поглядывая юноше в лицо – не больно ли. Занпакто не чувствовал никакой боли. С каждым толчком он, казалось, зажигался изнутри, глядя на то, как движутся бедра Бякуи, как он закусывает губу, чтобы сдержаться и не сорваться в быстрый темп.
Мужчина смотрел в лицо Сенбонзакуре, постепенно начав двигаться быстрее. Занпакто видел каждую черточку любимого лица, отмечая совершенно лишние сейчас детали: пот, бисеринками, выступивший на лбу и над верхней губой – так и хотелось его слизнуть, как ходят желваки, вздрагивают точеные ноздри тонкого красивого носа…
- Мой, - яростно прошептал Бьякуя. – Только мой!
Юноша плавился в ощущениях, казалось, что он сейчас рассыплется миллионами крохотных лезвий, не выдержав этой сладкой пытки – настолько ему было хорошо. Оргазм взорвался в нем темным шаром из звезд…

Он открыл глаза и увидел обеспокоенное лицо Бьякуи.
- Ты потерял сознание, - с удивлением заметил мужчина. – Я даже испугался. Тебе было настолько хорошо?
- Очень, - улыбнулся Сенбонзакура совершенно искренне и счастливо. – Теперь я совсем твой, верно?

@темы: фанфики, заявочное

---

няяя, команда Кераку\Укитаке лидирует!)))

---

Битвопейринговое

Хорошо, что я не стала участвовать. Нервы и так ни к черту, а тут разгорелись нешуточные страсти и никакая бы валерьянка не помогла. Со стороны наблюдать, конечно проще. Однако ведь авторы тоже люди. надеюсь, что у них нервы покрепче и спят они спокойнее))

@темы: фанфиковое, битвопейринговое

---

Битва пейрингов радует отличными, интересными текстами)) Я очень рада, что наконец-то есть, чего прочитать))